Кому молились до Христа — и почему об этом молчат

До Христа были тысячи богов.
Тысячи алтарей. Миллионы молитв, обращённых не к одному «спасителю», а к тем, кто действительно жил рядом — в грозах, в хлебе, в ветре, в солнце, в молоке матери, в дыхании земли.
Они не были легендами. Они были частью мира, такой же реальной, как дождь и гром.
Но потом кто-то решил, что память об этих богах — опасна. Что если человек помнит старых покровителей, им невозможно управлять.
И началась самая долгая и тихая война в истории — война с памятью.

Когда люди разговаривали с богами напрямую

До Христа не существовало “посредников”.
Не было нужды искать разрешения на молитву.
Каждый человек знал, кому обратиться.

Скотоводы звали Велеса — бога богатства, скота и тайных знаний.
Пахари обращались к Роду — создателю мира.
Женщины молились Мокоши — покровительнице судьбы и женской силы.
Воины взывали к Перуну — громовержцу и защитнику.

Но самое главное — богов не боялись.
Их уважали, с ними договаривались, спорили, даже ругались.
Это была вера живых, а не система контроля.

Почему церковь решила переписать небо

Когда христианство пришло на Русь, столкновение было неизбежным.
Славяне не были “дикарями”, как часто пытаются представить.
У них была целая система духовных законов, жречество, ритуалы, праздники, календари.
Но всё это противоречило новой доктрине.

Христианству нужен был единый бог и единый центр власти.
А значит — все остальные боги должны были стать либо “демонами”, либо “байками о язычниках”.

Так Перуна превратили в “сатану с молнией”, Велеса — в “дьявола в овечьей шкуре”, Мокошь — в “нечистую жену”.
А Род — в опасное “многобожие”.
Старые имена выжгли из памяти, оставив только образы “святых”, которые подозрительно похожи на прежних богов.

Святые — это боги в изгнании

Вглядитесь внимательно в народные иконы.
Святой Николай с бородой и посохом? Это Велес, покровитель скота и богатства.
Параскева Пятница, к которой идут за женской помощью? Это Мокошь, мать судьбы.
Илья-пророк, с огненными колесницами и громами? Это Перун, владыка небес.

Христианство не уничтожило языческих богов — оно просто переодело их.
Заменило имена, сохранив суть.
Потому что невозможно вырвать из души народа то, что веками было его дыханием.

Почему об этом молчат

Причина молчания проста: страх.
Если человек поймёт, что до Христа люди жили не “в грехе”, а в равновесии с природой — вся религиозная структура теряет власть.
Зачем посредник, если можно говорить с богами самому?
Зачем страх ада, если за всё отвечает закон баланса — Род и Навь, Свет и Тьма, Явь и Правь?

Память о старой вере — это свобода.
А свобода для власти — всегда угроза.

Род — забытый творец

Когда спрашиваешь, кто создал мир, сегодня все отвечают: “Бог”.
Но задолго до этого наши предки знали имя Род — первое дыхание Вселенной.
Он был не стариком с бородой, а энергией зарождения, из которой родились и Сварог, и Лада, и Перун, и Мокошь.

Всё, что живёт, происходило “от Рода”.
И молитвы к нему звучали не как просьбы, а как признание:

“Я — часть тебя, а ты — часть меня.”

С приходом новой веры имя Рода было запрещено.
Слишком опасная идея — что человек сам по себе божественен, что он носитель искры, а не раб.

Велес — бог, которого боялись священники

Он был противоречив.
Велес — не светлый и не тёмный, а мудрый.
Он знал тайны мира, умел переходить между Навью и Явью, между живыми и мёртвыми.
Покровитель поэтов, музыкантов, колдунов, торговцев — всех, кто работает не руками, а духом.

Когда пришло христианство, именно Велеса церковь объявила “дьяволом”.
Не потому, что он злой, а потому, что он учил думать.
Он не требовал слепой веры — он требовал знания.
А знание делает человека свободным.

Мокошь — мать судьбы

Христианство убрало женское начало из божественного мира.
Но у славян всё было иначе: Мокошь, Лада, Жива, Марена — были лицами одной силы.
Они управляли рождением, урожаем, любовью, водой, смертью.

Когда женщина молилась Мокоши, она не просила — она соединялась с потоком жизни.
Её обряды были связаны с тканью, водой, землёй, родом.
Именно Мокошь “ткала судьбу” — поэтому вышивка и прядение считались священными делами.

Не случайно церковь позже сделала пятницу “женским днём” и приписала её святой Параскеве — чтобы подменить древнюю богиню.

Перун — гром, что не смирился

Перун — символ силы, воли, чести.
Не тиран, а воин света, охраняющий мир от хаоса.
В его честь приносили клятвы, и даже князья Руси боялись нарушать слово, данное “перед Перуном”.

Когда Русь крестили, первым делом сбросили идола Перуна в Днепр.
Это было не просто разрушение идола — это была публичная казнь старого бога.
Но народ не принял этого.
На берегах ещё долго шептали:

“Плыви, Перуне, да вернись с грозой.”

И когда на небе громыхало, люди улыбались — Перунец не ушёл. Он просто стал дождём.

Сварог и кузнецы неба

Сварог — это не “бог кузнец”, как его часто изображают.
Это воплощение космического порядка, закона равновесия и огня.
Он ковал не мечи, а судьбы.
Он — создатель солнечного круга, отец Даждьбога.

Христианство переняло у него символ креста, ведь крест Сварога — это не о страданиях, а о соединении четырёх сторон света, четырёх стихий, четырёх времён года.
Но смысл подменили — и сделали символом боли то, что было знаком гармонии.

Почему церковь до сих пор избегает этой темы

Официально церковь признаёт, что были “язычники”.
Но говорить о них подробно — значит признать их равными.
А признание равенства разрушает монополию.

Нельзя признать, что вера существовала задолго до Христа и прекрасно работала.
Что молитвы помогали, поля родили, дети выздоравливали, громы стихали.
Потому что тогда люди поймут: вера — не продукт церкви.
Она — врождённая способность человека соединяться с миром.

Почему память всё ещё жива

Сотни лет прошло, а старые обряды не исчезли.
Мы всё ещё украшаем ёлку на Коляду, празднуем Масленицу — старый праздник Солнца, гадаем на Святки.
Мы ставим хлеб и соль на стол — жертву земле.
Мы говорим “спасибо” (от “спаси Бог”) и “слава” — слова, пришедшие от языческих форм благодарения.

Каждый наш день — сплошная смесь древних и новых смыслов.
И церковь прекрасно это знает.
Просто делает вид, что не замечает.

Кто по-настоящему молчал

Молчат не книги, а те, кто боится их читать.
Молчат не боги — они звучат в ветре, в реке, в шуме листвы.
Молчит система, которая построила веру на страхе и наказании.
А древняя вера держалась на любви и знании.

Когда человек поднимал глаза к небу, он не искал прощения.
Он просто говорил:

“Я — часть этого мира. Я благодарю.”

И этого было достаточно, чтобы чувствовать себя защищённым.

Возрождение старой веры

Сегодня всё больше людей возвращаются к истокам.
Не для того, чтобы “воевать с церковью”, а чтобы помнить, кто мы.
Потому что без памяти о Роде, Перуне, Мокоши, Велесе — мы как дерево без корня.

Мастерская Брокка, создавая свои обереги, не случайно опирается на старые символы.
Каждая подвеска, каждый знак — это напоминание о древнем знании.
О том, что божественное — не где-то в небе. Оно в тебе.
В твоих руках, в дыхании, в силе слова.

И всё-таки — кому молились до Христа?

Тем, кто был ближе.
Тем, кого видели каждое утро, кто приходил с дождём, кто рождал, кто умирал вместе с землёй.
Молились жизни самой — в её дыхании, в её изменчивости, в её вечности.

И если прислушаться, можно услышать, как старые молитвы звучат до сих пор — в треске костра, в шуме колосьев, в журчании ручья.
Потому что богов не убивают. Их только переименовывают.