Вступление: вечный страх или вечная конкуренция?
Вопрос, который звучит кощунственно для одних и честно для других: почему церковь так боится язычников? Казалось бы, официальная религия уже давно победила, храмы стоят на месте капищ, кресты сияют вместо идолов. Но страх не исчез. Наоборот — он только обостряется, стоит кому-то заговорить о Перуне, Велесе или древних обрядах.
Что в язычестве пугает церковь настолько, что о нём предпочитают говорить либо в тоне осуждения, либо вовсе молчать?
Язычество как память крови
Язычество — это не чужая религия. Это наша же память, наш фундамент, глубинный пласт сознания. Это то, что церковь никогда не смогла вытравить до конца. Даже самые ревностные христиане втайне продолжают «тихо» соблюдать какие-то народные обычаи: крестить ребёнка и одновременно завязывать на берёзе ленты, ходить в храм, а потом ставить свечку на землю предкам, «чтобы помогали».
Язычество живёт в генах. И это главная угроза для церкви: как бороться с тем, что вплетено в саму плоть народа?
Сила обрядов без посредников
Второе, чего боится церковь, — отсутствие посредников. Язычник может обратиться к Перуну, Велесу или Макоши прямо. Ему не нужен священник, не нужна проповедь, не нужны стены храма.
Это прямое общение с силами мира. Оно опасно для структуры, которая построена на идее: «ты не можешь сам, нужен посредник».
Церковь боится потерять монополию на духовный контакт.
Конкуренция богов
Христианская вера построена на едином боге. Но язычество многолико. Каждый бог — покровитель своей сферы. Перун — войны, Велес — торговли и мудрости, Мокошь — судьбы и урожая.
Язычество гибкое: оно предлагает выбор, и этот выбор человек делает сам. Это страшно для церкви, ведь там выбора нет.
Провокация: что сильнее — страх или уважение?
Некоторые утверждают: церковь вовсе не боится язычников, а презирает их. Но разве презрение вызывает такое упорное желание выжечь даже намёк на «старую веру»?
Запреты, анафемы, костры, запретные книги — всё это говорит не о равнодушии, а о страхе. Ведь кто боится больше всего? Тот, кто чувствует соперника.
Народные праздники — живые языческие острова
Церковь веками боролась с «бесовскими» праздниками. Но они живы до сих пор. Масленица, Купала, Осенины — всё это языческие ритуалы, которые просто прикрыты тонким христианским слоем.
Почему церковь не отменила их до конца? Потому что народ бы восстал. А значит, церковь боится столкнуться с той силой, которую несут эти праздники.
Символы, которые нельзя убить
Попробуйте уничтожить символ. Можно спилить идола, но нельзя выбить Перуна из грома. Можно закрыть капище, но нельзя заставить землю перестать рождать хлеб.
Язычество — это символы природы. И церковь прекрасно понимает: нельзя победить дождь, ветер или молнию.
Церковь и контроль
Главная функция церкви — контроль. Но язычество не контролируется. У каждого рода свой оберег, у каждой семьи свой обряд. Это хаос для системы, которая привыкла к единой линии.
Язычник свободен. И именно эта свобода страшнее любого идола.
Современное возрождение
Сегодня язычество снова набирает силу. Люди устали от готовых схем и ищут собственные пути. Кто-то носит обереги, кто-то проводит обряды, кто-то читает веды. И церковь снова нервничает. Она видит, что молодёжь ищет ответы у богов предков, а не в проповедях.
Почему спор не утихнет
Потому что это спор не о богах, а о власти. Церковь боится язычников не потому, что Перун сильнее, а потому что люди могут вспомнить: они свободны, они могут обращаться к богам напрямую, они могут быть хозяевами своей души.
Провокация для читателя
А вы как думаете: церковь боится язычников или делает вид? Может ли христианство сосуществовать с древней верой, или оно всегда будет пытаться её уничтожить? И самое главное: кому вы доверяете — посредникам или своей крови?
Заключение: страх, который говорит о силе
Почему церковь боится язычников? Потому что язычество не умерло. Потому что оно возвращается. Потому что в каждом празднике, в каждой сказке, в каждом обереге живёт память предков.
И пока она жива, страх церкви будет только расти.
Отзывов: 0 / Написать отзыв
