Опасения и предостережения

    Маг тем и различен от обыкновенных людей, что осмысление угроз не воздействует на его стратегии поведений, а только находит тактический выбор более эффективных решений задачи.
Осознавая, что он обреченный на беспрестанные сражения, потому как никакой хищник по своей воле не отречется от него как от еды, маг шествует по этому Пути, по какому его ведет разум.
При всем том, Путь мага неизменно устанавливает ему выбор точной тактики, и для результативного избрания и потребуется такое состояние пробуждённости, какое в себе взращивает маг.
Оно, ведь, испытывает нужду в адекватной оценке потенциалов и нереальностей, угроз и лазов, отыскивающихся на том этапе Пути. Но потому как большое число, в особенности начинающих, магов, почти всегда полагают лишь о преимуществах личного Пути, для магического преподавателя весьма значительной проблемой обнаруживается собственно предостережение о тех угрозах, какие данному Пути сопутствуют. Только в том случае, когда мысли о Силе сбалансируются отрезвляющим чувством смертных угроз, Путь мага заслуживает того острого вкуса, каковой так для него свойственен.
 
    Предупреждения точно нужны для точной оценки условия, так же как отчетливое видение направленности хода надо для того, чтобы процесс не был хаотическим.
Индивида боязнь приводит в трепет. Она отнимает его способности производить нечто новое, потому как рассудок активизирует в воображении ужасные зрелища того, что «может статься», и люди застывают в страхе. Страхи иссушают те отрады, каковые люди могли бы испытать, потому, как неизменно подкидывает катастрофические вариации того, как все сможет ухудшиться и сойти на нет.  Люди, страдающие беспокойностью и нерешительностью, не смогут идти на риск, из-за того, что зрелища следствий неуспеха угнетают их, не принося вероятности осмыслить, какие преимущества они заслужат в случае удачи, и всю личную энергию они расходуют на волнение из-за будущих бедствий.
   Но маг убежден в себе, он убежден и в собственном Пути. Потому и боязни мага не лишь не путают его Путь, они подстегивают его к новейшим и новейшим одолениям. Маг неизменно обретает вызовы и сам швыряет вызовы. Он бурлит жизнью и жизнь бурлит в нём. Потому то созвучие мага есть созвучие цельности, проявляющейся в множественности, единства, в каком всякая индивидуальность разыскивает собственное наибольшее выражение. И мага не страшит мысль о вероятном разгроме, она только вынуждает его виртуознее разыскивать стези к победе.
 
    Сумасбродство, которое проистекает из неправильного постижения ситуаций, не является Путем мага. Путь мага есть возможность отваги повстречаться лицом к лицу с такими угрозами, вселенский размах и неумолимость каких он отчетливо понимает. Подобное состояние выглядит как своеобразный мобилизирующий механизм, позволяющий магу капитально и со всей ответственностью прийти к выводу из завязывающихся задач.
Серьезным для мага обнаруживается как раз понижение ситуативного беспокойства, когда индивид перед ликом нешуточных обстоятельств показывает безалаберность и безответственность, что обыкновенно удостоверяет об инфантильности жизненного взгляда, недостаточной формулировки самосознания.
Только в том случае, когда маг склонен к извлечению побед из поражения, подготовлен к одолению, его существование заслуживает полноты вкусов.
    Да, Магия – не молочно-ванильное мороженое, от нее несет дымком а, временами, и кровью, но притом еще Магия есть бытие на всю катушку, даже не на сотню, а на две сотни процентов. И лишь тот, кому предназначено быть магом, может осознать отраду хода по подобному Пути.