Что мы знаем о Сновидении?

    Однако традиционная культура Запада еще с древности с опасением и большой  осторожностью относилась к такого рода видениям и состояниям, не избегала их совсем, но была категорически против их культивации и неподконтрольного использования.
 
    Еще в древние времена скандинавские племена, проживавшие в непосредственной близи от карело-саамских шаманов, воспринимали лапландскую магию, как весьма сильную, но достаточно редко прибегали к ее услугам, можно даже сказать более того, этот вид магии считали не очень-то достойным и опасным.
У славянских народов, их волхвов, складывалась та же самая ситуация. Взаимодействуя с северными народами магией или, как тогда говорили, «чудью», славяне практически не пользовались их подходами  в ней. Обладая традиционными представлениями о сновидениях и сновидящем (ведогони), волхвы с большой осторожностью относились к подобного рода практикам.
    Как и при сновидении, так при трансе, безусловно, сознание переносится в такое промежуточное, пограничное состояние, которое обычно называют Межмирьем или "Элементами".
 
    С практической точки зрения, полезность такого перехода достаточно очевидна. Поскольку никакой переход сознания между мирами не способен миновать состояния Межмирья, прямое попадание в такое состояние значительно облегчает путешествия сознания в дальнейшем и является важнейшей составной частью переходных техник.
    Помимо того, принято считать, что, поскольку состояние сознания умершего человека напоминает, по сути, состояние сновидения, навыки поведения в мире сновидений облегчают процесс развоплощения за порогом смерти и даже могут направить это развоплощение в конкретном желаемом русле.
Но по какой же причине тогда этот способ не стал широко распространенным среди европейцев?
 
    Вероятно, европейские народы, для которых наибольший акцент в их деятельности практически всегда приходился на стихии воли и разума, иными словами, на действие и понимание, не находили возможным рациональное использование видений, добытых в пограничных, переходных состояниях, когда разумный контроль ничтожно мал и слаб, а дифференцирующая способность, можно сказать, вовсе отсутствует.
    А возможно, им казалось, что подобные состояния воздействуют на сознание, делая его более уязвимым.
Понимали небезопасность таких состояний даже монголоидные народы, для которых состояния транса были наиболее привычным источником трансцендентного опыта.
 
    Основная всеми признаваемая опасность состоит в возможности крайне близкого взаимодействия с обитателями межмирья, которые, не обладая доступом к Великому потоку Силы, представляют из себя облигатных хищников и набрасываются на любое существо, оказывающееся в их поле видимости. Кроме того, эти обитатели межмирья имеют интерес в привлечении потенциальных жертв на свою территорию, и придумывают огромное количество ловушек, облегчающих это заманивание.
    Становится понятным, почему все сновиденческие и трансовые техники сопровождались целым комплексом мер предосторожности и защиты, которые были направлены на предотвращение потери сил при таком контакте.
 
    Другая опасность, может быть, менее очевидная, но, безусловно, существенная, заключается в благоприятных условиях развития бесконтрольного состояния самого сновидящего. Поскольку транс (как и Сновидение) переводят сознание в безвекторные состояния, хороший сновидящий (или медиум) обязан научиться именно разрушать контроль высших сфер сознания, которые оказывают фильтрующее действие на восприятие.
В отличие от условий стабильного мира, где такой контроль только укрепляет сознание, в Межмирье, которому стабильность в принципе не свойственна, контроль снижает возможность развернутых видений. В то же время, делая свою восприимчивость более высокой путем отключения механизмов контроля, медиум не только еще больше повышает уязвимость себя в самом состоянии транса (сновидении), но, что является самым опасным, становится капризным и непостоянным в обычной дневной жизни.
    Не случайно, Магия народов, населявших Западную Европу, была направлена на «дневное» сознание, которое в рамках ее концепции являлось единственно возможным состоянием с максимальным контролем, а значит с минимумом побочных воздействий.