Девы. Женский капкан…

От редакции: это письмо пришло к нам еще месяц назад. Мы долго думали, публиковать его или нет… Но история, которая изложена в воспоминаниях этого человека не только интересна, но и затрагивает практические аспекты, использования тех магических предметов, которые в иных ситуациях становятся средствами выхода из ситуаций запредельной сложности. Итак, слово нашему респонденту, письмо которого мы вынуждены опубликовать с некоторыми сокращениями по этическим причинам. Орфографию и пунктуацию мы решили не менять. А вот имена и фамилии изменены.

На экране мелькают герои набивших оскомину боевиков. Как удивительно! Их проблемы — розыск, перестрелки, потеря друзей в бою — кажутся  такими мелкими, такими пустячными. Всё это – кино, в котором сегодня можно получить автоматную очередь вдогонку, а завтра (в следующей серии) вновь прыгать по крышам. Мне за 40 лет, я еще помню тот, советский кинематограф, где почти не было перестрелок. А были фильмы «о взрослых и для взрослых», где, как в «Утиной охоте» Вампилова, человек просто приходил домой, и в рамках обыкновенной квартиры, в окружении самых близких людей, переживал мыслимые и немыслимые катаклизмы, приводившие кого-то в петлю, кого-то под поезд метро. А те, кто выживал, становился намного сильнее. Я жив! Стал ли я сильнее? Судите сами.

Моя встреча с Владой произошла незадолго до того, как я вышел на рубежную линию по защите диссертации. На кафедре от обширного инфаркта скоропостижно скончался Николай Петрович – пожилой, очень опытный преподаватель мировой литературы, который учил еще меня и  привил мне любовь к специальности, дал профессию, собственно, сделал преподавателем.

Несмотря на то, что было ему 70 лет, и он непрерывно болел (сказывалось постоянное курение, которое не прекращалось даже на зачетах), его кончина стала неожиданностью для всех,  в особенности для деканата.

Произошло это в октябре, когда вся нагрузка была полностью сформирована. Лет мне было 29, я был «молодой и перспективный» (а на тот момент – еще и с незапятнанной репутацией!), поэтому сразу 4 предмета в группе 427 («Мировая литература и практикум»), которую вел Николай Петрович, поручили вести мне, хоть и набегало у меня при таком раскладе больше чем полторы ставки. Но ректор сказал свое «веское слово»: «Артем Викторович» — (это я, прошу любить и жаловать) – человек молодой, потребности большие, поэтому оформите ему в дополнение к внутреннему совмещению еще и «почасовку».

Жить можно! Подумал я и, на всякий случай, тщательно подготовился к занятиям в группе 427, думая, что ректор или декан придут посмотреть, как я справляюсь с объемом работы. Лекция шла, как обычно, я рассказывал о Маяковском, разоблачал модные в те годы факты: мол, был Владимир Владимирович при жизни никакой не романтик-суицидент, а приспособленец, писал хоть про розы, хоть про паровозы, кутил, пил, таскался за женщинами, давал критическую оценку его личности, сопоставлял судьбу Маяковского с судьбой Волошина. «Спектральный анализ творчества» удался на славу!

Я все время чувствовал на себе чей-то взгляд. Это была Влада. 21-летняя миловидная (не подумайте, что красивая) студентка среднего роста, на пальце которой красовалось обручальное кольцо. Несколько раз ответив на ее взгляды, я «погрузился в творчество Маяковского», а после занятий выбросил из головы, хоть мне было и приятно, когда Влада подошла ко мне и поблагодарила за «интересную лекцию». Пытаясь «подружиться» со студентами и расположить их к себе, я сделал одну маленькую ошибку, которая впоследствии вылезла мне боком – дал свой мобильный телефон, предложив звонить мне, если что-то «будет не ясно перед зачетом», до которого оставалось 2 недели.

На следующий день, заполняя журнал на кафедре, я получил сообщение, смысл которого был в том, что «…пишет мне «прекрасная незнакомка», которая является моей поклонницей, и предлагает посмотреть премьеру в кино». Кажется, именно в том октябре выходил «заумный» «Догвиль» фон Триера. Я зашел в деканат, якобы, для знакомства с личными делами и успеваемостью студентов, и нашел личное дело Влады. Она родилась 18 сентября… Номер мобильного, с которого писали, принадлежал ей. «Дева», - мелькнуло у меня в голове, но о гороскопах в тот момент я знал только то, что там целых 12 знаков зодиака и о том, что я – безалаберный (со слов матери-корифея в этих делах) стрелец.

На SMS-ку я ответил, что было, по сути, моей второй ошибкой. Честно? Не помню, что я написал, но, кажется, что-то вроде: «В преддверии зачета лучше читать Маяковского и других поэтов 30-х». Тем самым, я нарушил неписаное правило покойного Николая Петровича, который частенько говаривал: «Студента куда не целуй – везде ж…».

Влада оказалась умным и тонким человеком, которая страдала от того, что, пытаясь скрыться из семьи, где отец был алкоголиком, выскочила замуж за водителя автобуса. Непьющего, но примитивного, с которым Владе было жить неинтересно. Она писала стихи, она мечтала публиковаться, она хотела в Союз писателей, где я числился уже 3 года в секции литературной критики. В общем – ребенок (увы, эту 21-летнюю женщину я ошибочно считал ребенком) хотел развиваться.

Влада умело скрывала те главные черты дев, с которыми мне предстояло познакомиться. Это три кита. Три порока.

·        Педантичность, которая при определенном

раскладе может быть сущим адом

·        Злопамятность

·        Мстительность.

Мне было 29 лет. И я всё еще был не женат, потому что с зарплатой преподавателя мог себе позволить очень и очень немногое. «Нечего плодить нищету!» - говаривала моя мать, медицинский работник, которая очень скептически относилась к перспективе моего брака.

И я совершил ошибку № 3. Пошел в кино, разрушив этот «субординативный» барьер между преподавателем и студентом. Я ведь знал, что нравлюсь ей, но…  Как говорят студенты «Поперся». Обмен SMS-ками с Владой приобрел систематический характер. Я стал «шакалить» на занятиях с другими группами. Приносил свой старый ноутбук, включал «экранизации по произведениям классиков». Они смотрели, кидая «косяки» на меня – преподавателя, который позорно отсиживался на последней парте и отсылал SMS-ки. Она присылала мне свои стихи. Как преподаватель литературы, я понимал, что этим стихам до поэзии, как мне до Киева пешком, но… после 10-го прочитанного стихотворения мне стала мерещиться в них особая глубина, хотя и читал я эти стихи с «не особым» удовольствием. Мне всё больше и больше нравилось общение с Владой. 

…Среди ночи меня поднял звонок. Звонила Влада, сказала, что избита, что не может обратиться к матери, потому что та получит инфаркт. Попросила приехать к ней. Я приехал в (тогда еще) милицию. Эффектно козырнул красненьким удостоверением преподавателя, сказал, что студентка имеет права на присутствие официального представителя университета. Оказалось, что водитель (муж Влады) обнаружил ее SMS-ки, адресованные мне и, как нормальный деревенский парень, понял, что «бабу надо учить». Водителя «закрыли» на 15 суток. Тогда мне и в голову не пришло, что меня разводит хитрая Дева с мужским именем Влада. И что сообщения водитель увидел не случайно.

Влада была девушкой с подвижной психикой. Но тогда мне это казалось изюминкой. В период, когда я ссылался на занятость и говорил, что не могу провести с ней вечер, она начинала мелко дрожать, я думал, что это обида, но, увы, не знал, что это обыкновенная ненависть, которая во многих девах закипает как вода в чайнике с экспресс-разогревом.

Однажды случилась размолвка. Она поцеловала меня прямо перед аудиторией – «Нате, поглядите, дорогие друзья-студенты!». Я возмутился. На нас в университете стали смотреть, как на сумасшедших. Ректор, который всегда здоровался со мной за руку, отделывался снисходительным кивком. Я решил положить конец этим странным отношениям с молодой замужней женщиной и попытался дружелюбно с ней поговорить «на Вы». Она пропала на неделю. Не писала. И я не писал. Не звонила. И я не звонил. Однокурсницы зло посматривали на меня, вполуха слушая мои лекции про Пастернака. Я извелся, не выдержал и позвонил ей на мобильный. Он был выключен. Подсмотрев в личном деле домашний – набрал. Сняла мама, Инга Степановна, которая, узнав, кто я, сухо сказала, что Влада болеет.

«Она не болеет… Она в больнице…», - сурово ответила на мой вопрос подруга Влады Маша, которая сидела с ней за одной партой. Оказалось, что Влада, впечатленная нашим разговором, который – честно! – был очень корректным (мне так казалось, по меньшей мере) съела какие-то понижающие давление таблетки бабушки, чтобы уйти в лучший мир.

В тот момент, я не знал, что доза была не смертельна и точно рассчитана. И даже не обратил внимания на тот факт, что попала Влада не в психбольницу, куда направляют всех суицидентов, а в обычную (общую) палату, куда я и поплелся извиниться перед ней.

На белоснежной подушке лежала не женщина, а полуистлевший ангел. Дальше сопротивляться я не мог. Между нами всё произошло в пустой аудитории перед самым Новым годом, когда она, якобы, после болезни, пришла сдавать зачет.  А дальше – вариантов не было.

Вспышки агрессии, ярости со стороны Влады в дальнейшем воспринимались мною очень серьезно. Однажды я, опять-таки, ляпнул, что, возможно, ее муж очень любит ее, и встречаться – некорректно по отношению к нему. Реакция была мгновенной! Выхватив маникюрные ножницы, Влада прокричала о том, что сейчас изуродует себе лицо и тогда станет совершенно ясно, что никто и никогда ее не любил и уже не полюбит! Я поспешно отобрал ножницы, порезав себе руку, унес их и выбросил от греха подальше, пребывая в шоковом состоянии. 

Вскоре Влада развелась.

…Наша свадьба прошла втайне от всех. Заглянув в назначенное время в ЗАГС, мы расписались, а затем… Я переехал к Владе. Преподаватель Алехнович, крепкий мужик, родом из Белоруссии, с которым я сдружился на кафедре, усмехнувшись, сказал: «В примаки, стало быть, пошел?». Я не понял его. «Тех, кто идет жить к своей жене и ее родителям, у нас называют примаками».

Первое время всё было настолько безоблачно, что я даже удивлялся своему счастью и не слушал ворчливую мать, которая говорила: «Ты еще узнаешь, что такое жить в чужой квартире с чужими людьми». Добрейшее отношение ко мне Инги Степановны, которая родилась 8 сентября и тоже – злой рок какой-то! – была девой, умиляло меня.

Этот «Эдем» на земле продолжался около 2-х месяцев, за которые Влада смогла (не без моей помощи!) успешно окончить университет с красным дипломом, а также (!) вступить в Союз писателей. Туда требовалось две рекомендации. Одна – понятно – была моей, а вторая… поэта Марка Звездного, который на пьянке по случаю вступления Влады в союз признался мне: «Артемушка… Если бы это была не твоя жена, хрен бы я дал ей рекомендацию». Я обиделся на него и не общаюсь до сих пор, хотя… пора бы и начать.

Однажды за завтраком Влада, как бы шутя, сказала: «Мама сегодня – представляешь? – говорит, когда ты был в душе: «Что там можно так долго мыть?». Я подавился парной котлетой и уставился на Владу, чувствуя унижение и стыд.

Наверное, это была стартовая точка. Придирчивость и педантичность дев убивали меня каждый день. В ласковой, почти нежной форме Инга Степановна сообщала мне, что я не так высушил мочалку или оставил после себя мокрую ванну. «Ее что – надо сушить?» - удивлялся я, выслушивая лекцию о том, что эмаль ванны портится значительно медленнее, если поддерживать ее в сухом состоянии, протирая мягкой шерстяной тряпочкой.  

«Слоны терпят долго» — был такой старый индийский фильм. Я тоже очень долго терпел всевозможные придирки... И не только придирки… Рядом со мной Влада превращалась в светскую львицу. Она ходила в театры, где я прежде бывал, знакомилась с актерами, которых я знал. Особое восхищение у нее вызывала пожилой, но нестареющий актер в возрасте за 60. Михаил Шмидт. Неожиданно в стихах Влады появились нотки, которые свидетельствовали о том, что симпатия к актерам и актерской профессии перерастает в нечто большее – то, что здесь и сейчас происходило у нее со Шмидтом.

«Ты бы последил за Владой чуть более пристально… Может, и прозрел бы», - сказал мне как-то в театральной курилке уже немолодой актер Андрей.

«У вас с Михаилом Валерьевичем… как встречи проходят?» - спросил я вечером у Влады. – Влада зарделась, засмеялась и сказала, что ее лирическая подборка стихов получила вторую поощрительную премию на конкурсе в Москве, куда порекомендовал отправить материалы Михаил Валерьевич. Разговор был сведен к шутке.

Вскоре я понял, что прикладываться к стакану я начал значительно чаще, чем прежде. «Антиполицай» стал моим лучшим другом. На работе я старался не дышать в сторону коллег. И место тщательно подготовленных лекций сменили «Киносеансы», который я устраивал студентам, качая из интернета все подряд.

Однажды меня вызвал проректор: «Артем Викторович, у вас все в порядке?». – «В полном… А что случилось?» - «Да… неудобно говорить… ваша теща звонила, интересовалась уровнем вашей заработной платы. Понятное дело, что бухгалтерия ей ничего не сказала, но…».

Я был в ярости. Как? Почему?! Разве я не приносил деньги, не отдавал их Владе?Наметившийся холодок в «семье», которая постепенно стала превращаться в семью в «кавычках» уже не рос день ото дня, а превращался в снежный ком, который лавиной сходил с горы. «Я подаю на развод!» — эта фраза сорвалась у меня вечером, когда мы с Владой были одни. — «Твоя мать лезет в наши отношения! Она дура!»  Ответом была пощечина, которую я получил от Влады, и ее пронзительный крик: «Не сме-е-ей!». На шум прибежала Инга Степановна. «Он меня ударил! Он меня ударил!» - с пылающим лицом Влада была похожа на униженную, растоптанную женщину, но ведь унижен и оболган был я!

Инга Степановна мгновенно метнулась в коридор, стала звонить в двери соседей и говорить всем о том, что я поднял руку на жену. Собрав вещи, я ушел к себе домой, по дороге, в такси, я писал Владе SMS: «Я тебя ненавижу…».

Что было дальше – я смутно помню. Пил. Подошел к бомжам. Пожаловался на жизнь. Пил с ними. Пил без них. Очнулся где-то на скамейке, без денег – спасибо, паспорт оставили. Кое-как добрался домой. Мать долго держала меня за руки и что-то говорила, говорила… А потом достала из своей шкатулки, где хранилась всякая магическая дребедень, и достала амулет на серебряной цепочке, - Компас Викингов, сказав, что хотела мне подарить его еще на свадьбу… Я не верил в эти вещи. И сейчас не верю, но я взял его, чтобы не обижать и так обиженную мать, которая злилась на меня за то, что я не пригласил ее на свадьбу.

Через три дня меня арестовали. Как оказалось, Влада пропала, ее не было ни дома, ни в театре, где она, в компании со стареющим корифеем сцены проводила всё больше и больше времени, читая ему женскую лирику и занимаясь еще, пес знает чем.

Уголовное дело было возбуждено по статье 105 – убийство. Я не мог в это поверить, но когда пропадает человек, следователь «возбуждается» именно по этой статье. Мерой пресечения избрали содержание под стражей. Не знаю, почему, но у меня не отняли мой «Компас Викингов». И в камере СИЗО я лежал и просил у него помощи, в ожидании чуда.

Странно, но вера в чудо, вера в магические высшие силы, в которые всегда верила моя мать, помогла мне выдержать, выстоять, не сломаться ни в эти первые дни за решеткой, ни в ближайшие два месяца. «Где вы спрятали тело?» - этот вопрос я слышал изо дня в день от следователей, которые «мордовали» меня допросами, длившимися по 5-6 часов. А самое  страшное знаете что? Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НЕ ПОМНИЛ, ЧТО БЫЛО В ТОТ ВЕЧЕР. Воображение рисовало страшные картины, в которых я расправлялся с женой-обидчицей.

Проверку на полиграфе (детекторе лжи) я не прошел. Это значило только одно: не смотря на то, что суд (со слов адвоката) не принимает во внимание показания полиграфа, я совершил страшное. Отношение следователя ко мне мгновенно поменялось. Я сам стал укорять и ненавидеть себя. Следующий месяц прошел на экспертизе в центре психического здоровья человека, где медики… не выявили у меня «значимых психических расстройств». Как я не свихнулся – не знаю. «Нет тела – нет дела!» - говорил, посмеиваясь, мой сокамерник Петя. Мы болтали с ним обо всем, в том числе, о том, как в тюрьмах сводят счеты с жизнью. Он рассказал мне, как распустить теплый свитер, который принесла мне заботливая мать. Мой мозг был на грани. Я чувствовал, что не выдержу и решусь на суицид, но…

Влада нашлась так же, как и пропала. Внезапно вернулась со съемок фильма «Дети Тайги», где сопровождала гениального и неподражаемого Михаила Валерьевича…Обвинение с меня сняли.

Если бы еще год назад кто-нибудь сказал мне, что я смогу вынести прелести «простого российского дознания», я бы не поверил. Но я сделал это. И сегодня, почему-то, не сомневаюсь в том, что мне помог выстоять Компас Викингов, который каким-то чудом не отобрали конвоиры. Этот амулет в любой ситуации решает самые сложные проблемы, придает силы, уверенность, непобедимость.

С Владой мы развелись только спустя год. Она всеми силами затягивала процесс, не давая мне развод, но… после того, как о нас на одном из федеральных каналов вышла передача, судья развел нас, не удовлетворив ни одно из ее исковых требований ко мне.

И вот… Я сижу у экрана телевизора. Мелькают кадры какого-то боевика. И я чувствую себя самым счастливым человеком на свете. Спасибо компасу, который указал мне путь. Путь жизни в самый трудный момент.

                                                                                                                Артем Трифонов