Широко улыбаясь, или Магия для девочек с амбициями и «Раков» с миллионами

От редакции: наша многолетняя практика работы с амулетами, талисманами, эгрегорами и другими волшебными вещами, порой преподносит самые неожиданные сюрпризы. Самые разные неожиданности, магические столкновения с потусторонними силами, сложно прогнозируемые эффекты – все это и многое другое «мы уже проходили». Но письмо, которое было получено недавно от одной из «весьма популярных в России особ» заставило нас призадуматься. Вопрос не только о том, стоит ли раскрывать личность легендарного человека, обратившегося к нам по факту тех необратимых изменений, которые наступили в его жизни в результате приобретения одного из наших мощнейших талисманов.

Нам долго не давал покоя вопрос: стоит ли вообще на страницах нашего интернет-издания поднимать вопросы культуры использования  магических символов? Ведь де-факто мы должны признать, что сильнейшие амулеты, которые мы можем предложить «резидентам» нашего сайта могут сослужить хорошую службу далеко не каждому…

Впрочем, в обязанности хорошего мага, который предоставляет право использования неземных сил вполне земным людям всегда входило ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ. Мы не оружейный магазин и не имеем права НЕ продавать наши магические изделия, но, все же, все же, после того, что нами прочитано в этом письме, должны думать и говорить о том, что наши «магические товары» - мощнейшее оружие, которое меняет жизнь человека.

Письмо женщины, которую сегодня можно назвать успешной эстрадной дивой,  назовем ее Виктория, будет дано без купюр, с сохранением особенностей стиля и орфографии.

…На страницах вашего сайта я заметила вещицу, которая однажды пришла в мою жизнь. Круг безграничных возможностей изменил мою судьбу  окончательно и бесповоротно. Вот только к лучшему ли? Теперь, когда я смотрю на голые стены новой квартиры в городе, который я искренне ненавижу, вряд ли я могу дать положительный ответ. Впрочем, все истории, должны начинаться с начала. И вряд ли моя история имеет право на исключение.

О детстве я вспоминать не люблю, но как же не вспоминать о нем, если все причины наших поступков кроются именно в нем? Я, моя мать, мой брат и мой вечно пьяный отец жили вчетвером в двухкомнатной квартире на окраине Минска. Это сегодня здесь почти центр, а из окна виден один из крупнейших гипермаркетов города, а в те годы из окна моей квартиры была видна тюрьма на улице Опанского. Черно-белый телевизор Горизонт-214 вечно ломался или разогревался до появления мутной «картинки» полтора часа. Очень часто с братом, который был старше меня на 4 года, мы бегали туда, где забор тюрьмы был не сплошным, а позволял наблюдать за той частью заключенных, которым были разрешены прогулки.

Тюрьма в черте города не была для меня чем-то необычным в городе и стране, которая, по сути, стал для меня настоящей тюрьмой. Забор был увит колючей проволокой. Я могла заворожено смотреть на людей, которые неспешно прогуливались по дорожке от тюрьмы к забору. У многих из них по привычке руки были заложены за спину. Брат рассказывал мне о том, что тюрьма – это удел неудачников. В те годы (70-е!) на экранах страны шел фильм «Фантомас», и Алеша, так звали брата, любил рассуждать о том, как бы он совершил налет на сберкассу, а затем отрывался бы от милицейской погони, которая ни за что, никогда не догнала бы его. Мне было всего 7 лет  и тогда, именно в эти моменты наблюдения за людьми, лишенными свободы, мне впервые очень остро захотелось оказаться в другом месте и в другом времени. Времени, когда безысходность повсеместно нарастающего дефицита, станет диковинкой, когда моя жизнь не будет ограничена стенами квартиры 28 м².

Каждый вечер буднего дня моей матери был посвящен поискам отца. Летом и зимой, осенью и весной она молча, с каменным, ничего не выражающим лицом ждала отца до 22-х часов. Я уже знала о том, что когда стрелки покажут 22.05, она подойдет к нашему красному телефону с белым диском, откроет записную книжку, на которой был изображен автомобиль «Москвич». Откроет вначале на «Д» и начнет терпеливо обзванивать «Друзей» папочки: «Добрый вечер, у вас нету Толи? Извините». Далее она возвращалась на «В», начиная звонить в городские вытрезвители, потом, когда переваливало за полночь, по ее лицу начинали течь слезы, и она звонила на «Б» - в минские больницы, проверяя, нет ли отца в приемном отделении, стационаре, морге…

В квартире, как правило, мы оставались с ней вдвоем, так как братец очень рано приступил к реализации своего плана, связавшись с плохой компанией. В нашем доме стал появляться участковый, которого мама поила индийским чаем из легендарной «пачки со слоном». «Посажу ведь твоего Алешку!» - благодушно усмехался сей блюститель правопорядка, а мать упрашивала его не делать этого.

Чтобы не видеть всего этого я записалась во все кружки, в которые только меня взяли. Всю жизнь ненавидела рисовать, но и туда пошла, однако, самым интересным была детская вокальная студия «Арт», куда меня вначале не хотели брать по возрасту, потом в связи с отсутствием слуха, потом из-за отсутствия голоса. А потом я надоела всем настолько, что меня взяли.

Знали бы эти дурачки, что пройдет лет 10-15 и отсутствие голоса, но  присутствие, к примеру, нестандартной сексуальной ориентации либо многогранной палитры скандалов в прессе и на ТВ станут «путеводной звездой» любого эстрадного артиста!

Занятия эстрадной студии я посещала с неистовым рвением, ведь в те годы по телевизору (помимо Брежнева) показывали Пугачеву, Леонтьева, Кобзона. Мне так хотелось походить на них, жить этой интересной жизнью, а не влачить жалкое существование в «хрущобе», где нас было четверо. Вру! Уже трое, ведь мой брат в те годы порадовал мать первой ходкой за попытку ограбления инкассаторов, который весело улыбаясь на суде намекнул убитой горем матери, что нехило бы отблагодарить его за то, что он не пристрелил «щенка».

Отец ушел к другой.  Пока экраны и мое воображение покоряла «женщина, которая поет», он направил стопы к «женщине, которая пила и работала на шарикоподшипниковом» из 4-го подъезда. Больше никто не мешал ему предаваться «винным утехам». Отец пил до сухого закона, пил во время его (его новая возлюбленная умудрялась делать самогон из промышленных полиэтиленовых пакетов), что, собственно, и привело папу к частичной слепоте.

Однажды мать попыталась повеситься. Помню этот стук падающей табуретки. Деревянный, как сильный удар молотка судьи. Я подскочила в постели, прибежала, перерезала веревку швейными ножницами. С какой ненавистью смотрела на меня мать: «Зачем… зачем ты это сделала?!» - прохрипела она, когда судорога удушья перестала мучить ее.

В моем детском сердце, однако, я давно не ощущала ничего, кроме ледяного, всепроникающего равнодушия к происходящему. Я точно знала, что если бы мама умерла, то меня, 12-летнюю девчонку, забрали бы в детский дом, а наша ненавистная мне хрущоба с видом на тюрьму по улице Опанского за высоким забором отошла бы государству.

Куда большим потрясением, чем посадка брата и неудачный суицид матери, которая вообще была клинической неудачницей (царствие ей), стал приговор, который вынесли мне: «Девочка моя, у тебя нет данных, ты никогда не будешь эстрадной певицей! Перестань мучить себя» - сказала мне моя педагог по вокалу Элеонора Гольдберг.

Однако просто так отделаться от меня никому никогда не удавалось. Даже потом, в «нулевые» и десятые годы, когда я могла гордиться званием «Заслуженная артистка Республики Беларусь» от меня не могли отделаться мои зрители. Я ведь не дура и прекрасно понимаю, что основной аудиторией моих концертов являются согнанные в административном порядке представители студенческой братии, которые дорого бы дали за то, чтобы заместитель декана по воспитательной работе какого-нибудь университета культуры и искусств отпустил их с моего концерта. Но, увы, есть страны, где «долг обязывает всех», начиная с пеленочного возраста.

В одной из них я жила и, увы, живу опять. Когда Элеонора попросила меня больше не приходить на занятия, я прямиком направилась в райком партии, находившийся не так далеко от тюрьмы. Там, побродив по коридорам, нашла нужную дверь, постучав в которую рассказала о том, как мне не дают петь. Знаю, что Элеонору вызвали и «натянули» за то, что девочке из неблагополучной семьи она пыталась перекрыть дорогу в  светлое коммунистическое будущее.

Меня стали бояться. Дабы компенсировать «ошибки» администрация направила меня в детский ансамбль, где я, хоть и стояла во втором ряду, но (!) получила первую возможность «улыбаться зрителю». Пели другие, те, у кого был дар Божий, а я лишь открывала рот. Однажды услышала, как директор ансамбля говорит обо мне с Элеонорой: «Я всё понимаю, она колхозница, вокальных данных нет. Но не трогайте ее. Будет хуже. Внешние данные позволяют девочке находиться на сцене…»

Кто знал, что пройдут годы и «открывать рот» будут 80 % представителей эстрады, которым фонограммы будут сделаны мастерами звукозаписи, способными сделать звезду даже из глухонемого.

На гастролях нашего детского ансамбля в Караганде, я встретилась со старухой, которая каким-то образом попала за кулисы. Именно она поцеловала меня (от смрадного дыхания старой женщины у меня на секунду перехватило дыхание), протянула мне какую-то отливающую серебром круглую бляшку с выгравированными на ней странными знаками  и произнесла нечто, что напоминало сказочные мотивы: «Ты будешь великой. Не должна, а будешь. Это поможет тебе». Она надела мне на шею этот талисман и, к моей радости, ушла. Украшений у меня не было. Поклонники, которые будут задаривать меня бриллиантами, появятся поздно… быть может даже слишком поздно, а пока… блестящая вещица заменила мне крестик, которого у меня, впрочем, никогда не было.

Впрочем, если вы думаете, что я поверила ей – ошибаетесь. Я давно никогда никому не верила. Шли годы… и неожиданно судьба сделала мне настоящий подарок. Я встретилась с Вадимом, у которого была своя студия звукозаписи. Одна из первых в Минске. Он не только стал моим первым мужчиной, но и (!) выписал мне путевку в жизнь, пригласил талантливого композитора, Гарика, написавшего песню, которую смогла вытянуть я. И понеслось…Чертыхаясь, матерясь, Вадим записал мне фонограмму, с которой я – ШИРОКО УЛЫБАЯСЬ ПУБЛИКЕ! – смогла сделать свои первые шаги. Маленькой детской группы, в которой я открывала рот, стоя во втором ряду, отныне мне было мало.

Гарик писал. Вадик записывал со мной фонограммы не хитрых песен. Пришло наше время! Подыхала перестройка, разваливалась страна, народ дорвался до спиртного, и на сцене было необходимо

·        Улыбаться широко

·        Одеваться откровенно

·        Двигаться энергично

А там, откуда запускалась фонограмма, ВКЛЮЧАТЬ ПОГРОМЧЕ. Вы не поверите, но в течение каких-нибудь 5-ти лет  стену моей хрущобы украсили дипломы «Славянского базара», «Золотого шлягера», «Перекрестков Европы».

Мать забрала к себе ставшего не нужным «женщине, которая пила», отца. Брат освободился досрочно и пополнил ряды одной из многочисленных сект. Жизнь била ключом! Но если бы вы знали, как мне надоел город, в котором я жила! Были первые признания. И на сцене, и в любви. Был первый брак, с никогда не переставшим подавать надежды актером, от которого в середине девяностых появился на свет сын. Однако затхлая провинция всегда остается затхлой провинцией.

Однажды у меня были гастроли в Москве. Ну, гастроли – это очень сильно сказано. У меня случилась серия выступлений по ночным клубам, в которых отдыхали богатые люди. Не совсем «Гоу-Гоу», но что-то в этом духе. Во время выступления я увидела ГЛАЗА ЧЕЛОВЕКА.

Он был уже немолод. Лет 50 – не меньше. Но в этом взгляде был такой синтез смелости и власти, от которого по коже побежали мурашки. После выступления я обнаружила в своей гримерной комнате огромный букет из 101-й розы. Ну, разумеется, разумеется, я и раньше получала цветы от поклонников, мужчин, которым я нравилась на сцене, но именно в тот момент, я поняла, что между ним и мной очень скоро возникнет нечто большее.

Назовем его Леонид, он был владельцем крупнейшего в России холдинга по производству мясных продуктов. Шло время, Леонид, о котором я успела навести справки, не появлялся. У мужа, который был старше меня на шесть лет наметились признаки рефлексии, свойственного для целого спектра актеров-неудачников, которые начинали никем, а заканчивали в лучшем случае никак. Я поймала себя на том, что стараюсь меньше бывать дома. А это значило, что развод неизбежен. Сергей, так звали моего первого мужа, не пил, но, как и многие козероги, уделял минимум внимания своей артистической карьере, хотя ему казалось, что делает он многое. Забудем. Проторчав  в Москве в ожидании Леонида еще 2 недели, я вернулась в Минск. Потянулись серые будни. У меня были конкурсы, творческие  встречи, региональные достижения, благоустроенная трешка в спальном районе Минска – каменных джунглях под названием «Каменная горка».НЕ РАДОВАЛО.

Я понимала, что достигла той предельной планки, на которую может рассчитывать минский артист. Мне стукнуло 30, седина в волосах, наметившиеся морщины, которые можно было удалить разве что утюгом через мокрую тряпку. И вдруг!

 - Добрый вечер, вас беспокоит референт Леонида Семеновича, - раздался голос в трубке. – Вы не могли бы сегодня уделить ему немного времени?

Едва сдержавшись, чтобы не заорать в трубку: «Да!!! Я готова уделить ему много, очень много своего времени!» - я едва не зарыдала от счастья, поцеловав свой круг безграничных возможностей. 

Если вы думаете, что он изнасиловал меня в первый же вечер, спешу разочаровать. В этих вопросах он был неспешен, солиден, размерен. Встретившись с ним в одном и ресторанов пятизвездочного отеля города Минска, я целых два часа слушала то, во что поверить было сложно. Рак по гороскопу, уверенный, спокойный, вдумчивый, Леонид, грек по национальности, был разведен. (На его девственность, впрочем, никто и не рассчитывал). Он сразу же расставил точки над белорусским «i», пошутив насчет своей внешности, возраста (ему оказалось всего 46), лысины, блестевшей в свете роскошной лампы ресторана. Сказал, что ему необходима спутница жизни, что выбирал он долго и неспешно, что выбор пал на меня. Было несколько тривиально заявлено, что я бриллиант, нуждающийся в хорошей оправе, что мне будет обеспечены все условия, что эфир первого, второго, третьего и запасного федеральных каналов будет забит моими песнями… И, главное, что мой ребенок станет его родным ребенком.

Сергея я очень быстро поставила в известность о том, что полюбила другого, и что «кина не будет». Он воспринял это с невозмутимостью козерога. Чуть ли не первый раз в жизни напился у меня на глазах и помог мне собрать вещи, согласившись, что такой шанс бывает 1 раз в жизни. (Актеры, все же, очень древняя профессия).

И я оказалась в этих новых предлагаемых обстоятельствах знаменитого дома на Котельнической набережной, из которого был виден Кремль. «А из нашего окна площадь красная видна!». В моем распоряжении были две кредитки, о пополнении которых заботился Леонид, то и дело открывая интернет-банкинг и анализируя (по старинке, с карандашиком мои траты). При появлении каждого нового платья Леонид лучезарно улыбался.

Я купалась в роскоши! Но когда, вернувшись домой из бутика с кучей вещей застала у себя дома легендарного композитора, писавшего песни для Пугачевой, упала на пол…

…Когда я очнулась, Леонид терпеливо объяснял композитору, какой должна быть песня, которую он напишет для меня, а композитор согласно кивал головой, словно Леонид был той самой последней инстанцией, которая составляла репертуар текущего века.

Спустя 2 месяца начался мой звездный час. Фонограмма была сделана потрясающая. На сцене блистала российско-финская «подтанцовка», над концертной программой поработали лучшие хореографы, умопомрачительные сценографы из Британии, сотрудничающие с Элтоном Джоном. Я чувствовала себя настоящей звездой!

Однажды я сделала непростительную ошибку… Юная поклонница, очень похожая на меня, попросила «подарить что-нибудь после концерта». Я вспомнила про рунический круг, о котором слышала, что он дает человеку безграничные возможности. Мне казалось, что дороги назад нет, и мой успех будет вечным. Дура… С какой же легкостью я отдала его тогда.

Шли годы… Я родила Леониду замечательного ребенка, он сделал всё, чтобы я как можно скорее «стала в строй», вернувшись к полноценной концертной деятельности. Тогда еще я расценивала такой жест, как желание Леонида помочь мне поскорее вернуться к любимой работе.

Однако всё оказалось совсем не так. Когда мне было почти 37, я начала замечать, как отношение Леонида меняется ко мне… Вначале маститого композитора сменили мальчики-выпускники консерватории и литературного института, писавшие для меня новые песни. Затем обеднела сценография, сократилась подтанцовка. Леонид был в разъездах, мне не удавалось поговорить с ним по душам, но вот, однажды, 4 года назад, мы готовились к встрече Нового года.

Я решилась!

- Леонид, я же вижу, что-то происходит? Ты… больше не любишь меня?

На его лице возникло искреннее недоумение.

- С чего ты взяла?

Набравшись терпения, я изложила ему в максимально корректной форме весь диапазон своих претензий.

Леонид мило улыбался. То, что я услышала, повергло меня в шок. Старина-Рак мягко и очень откровенно рассказал мне, что я вышла из всех возможных трендов. Как оказалось, он продолжает финансировать мои выступления только потому, что хочет сделать мне приятное, а так… его персональный проект «имени Меня» исчерпал себя. Доходы от моих выступлений падают.

- Если честно, милая, я давно в страшном минусе. Что делать – эстрада любит молодых. А тебе в мае исполнится 37… Но… именно тот факт, что я продолжаю финансировать выступления, подтверждает, что ты меня всё еще очень сильно интересуешь, как женщина…

Как говорят музыканты, у меня «запало «ля».

- Значит, я, всего лишь, твой проект? Именно поэтому ты женился на мне?

Леонид улыбался.

- И поэтому тоже… Знаешь, я не из тех, кто привык строго разделять работу и дом…

Семь лет! Целых долгих семь лет я ложилась спать с этим человеком, думая, что использую его, а оказалось, ОН ИСПОЛЬЗОВАЛ МЕНЯ, а когда использование стало не выгодным… делал самое страшное. Жалел меня.

Я молчала… Он сел к своему ноутбуку, сказав, что хочет мне что-то показать… РАКИ — ЧУДОВИЩНЫЕ ЖЛОБЫ!

Он запустил интернет-банкинг и показал все мои расходы. Сделал мне выкладки в процентном отношении! Мягко пожурил за то, что на 12-летнего старшего сына я потратила вдвое больше за последний месяц, чем на малыша, который был рожден от него. Попросил «ужать» расходы на треть… Произнес фразы а-ля «Рынок упал», «Время затянуть потуже пояса» и еще какую-то дрянь…

Я не знаю, испытывала ли подобное унижения я когда-либо еще. Я не знаю, была ли настолько унижена моя мать, когда в далеком 1982 году обзванивала у красного дискового телефона друзей пес знает где болтавшегося отца…

На развод подала я. НИКАК НЕ ДУМАЛА, ЧТО В СВОЕМ ГРАФИКЕ ЭТОТ СТАРЫЙ РАК НАЙДЕТ ВРЕМЯ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ПРИЙТИ НА СУД.

Но он пришел. Адвокат распинался, рассказывая, как сильно пострадал Леонид, предъявлял выписки моих карт-счетов, демонстрировал какие-то фото с поклонниками, которые имели неосторожность обнять меня в благодарность за мое пение. Он приложил мнение экспертов, в том числе, того самого легендарного композитора, который нотариально удостоверил, что у меня нет ни слуха, ни голоса. И сообщил суду, что мое  появление на эстраде – результат финансового капиталовложения влюбленного Леонида Генриховича… Хитрого жадного усатого Рака.

Жизнь с Леонидом оказалось такой же подделкой, как моя «бесконечная фонограмма». Судья, казалось, рыдал, когда зачитывал свое решение, в котором не было ничего для меня, и был «минимум для моих детей». Леонид получил право посещать детей без согласования со мной в любое удобное для него время. После мне стало известно, что меня просто пожалели. Он с легкостью мог бы отобрать у меня малышей…

Я ехала в Минск с тем настроением, с которым люди едут в дом престарелых или на кладбище. Возненавидев этот город когда-то, я ненавижу его и сейчас. Моих персональных заработков хватило на то, чтобы приобрести уютную четырехкомнатную квартиру в районе «Каменная горка», где сегодня я счастлива с моими детьми. Сегодня мне 44 года… Начать сначала – увы! – не получилось. И я прекрасно понимаю, что вряд ли получится. Но неожиданно я обнаружила в себе писательский дар. Вскоре на свет появится моя книга о том, как выжить, если ты опрометчиво связал судьбу с Раком. Всё чаще мне звонит Сергей. И почти никогда Леонид, который забирает малышей к себе раз в месяц на 2 дня. Может быть, в моей жизни еще будет личное счастье? Кто знает!